Казак из станицы Полтавской Василий Губа служил в личном конвое Николая II

В памяти полтавчанки Натальи Владимировны Майстренко осталось, как её ныне покойный дед Василий Федорович Губа часто говорил — когда умрет, чтобы взяла себе на память бережно им хранимый сундук.

Орлом взлетел

Сундук этот был непростым. Вместительный, изнутри обшитый голубой материей. А еще в нем были маленькие ящички под ключ. Подразумевалось, что здесь должно храниться ценное.

Ну и, наконец, самое главное, самое интересное. На бронзовой крышке сундука гравировка: «От Его Императорского Величества караульному Губе Василию Федоровичу».

Как писал известный кубанский историк Федор Щербина на рубеже XIX-XX веков в своей фундаментальной работе «История Кубанского казачьего войска», попасть в Собственный Его Императорского Величества Конвой считалось за счастье. Потому что попадали избранные. Те, кто набирал необходимую сумму качеств: был ликом благообразен, сложением и ростом подходил, грамоте обучен и к Богу повернут, кто отличался храбростью и добронравием.

Ко времени призыва Василия Губы на службу, как он сам вспоминал и рассказывал внучке Наталье Майстренко, дела в семье отца подкосились и «справу» не подготовили, то есть ни коня, ни снаряжения, ничего не было. Не удивительно, что к Полтавскому правлению казаки с х. Лебеди — Федор Губа-старший и Василий Губа-младший — прибыли не веселыми. Но все срослось. Пало на весы и то, что Василий Губа с похвальным листом закончил Гривенскую церковно-приходскую школу.  

День святого Иерофея

По поводу сундучка: это еще с подачи императора Александра II казакам конвоя стали выдавать сундуки, «чтоб было, куда личное складывать». (Ф.Щербина, История Кубанского казачьего войска, репринтное издание 1996 года, т.2.).

В сундуках хранились подарки царской семьи. Например, на Пасху государыня, или вдовствующая императрица Мария Федоровна, одаривали казаков Конвоя кульком конфет и памятной безделушкой. Вот и Василий Губа получил из рук государыни пасхальное яйцо. Не работы Фаберже, но все же. Полое керамическое яйцо было искусно  расписано, со сквозным отверстием, куда царевны собственноручно продевали ленты и завязывали концы пышными бантами.

О том, как близки были конвойцы к царской семье, говорит следующий факт: казаки несли службу в Зимнем дворце, на ночь у спальни государя выставлялись парные часовые, в Царскосельском Александровском дворце посты были у гостиной царицы, возле комнат царских детей.

Привечая охрану, император на четвертый день октября приходил к казакам, чтобы поздравить с официально установленным праздником конвоя в день Святого Иерофея. А 18 мая 1911 года в Царском селе, перед началом парада по случаю столетия конвоя, император Николай II поднял бокал красного вина и произнес вдохновенную речь. Царь благодарил за службу, за верность в дни мира и в дни войны.

Василий Губа, вспоминал, что в мирные дни случилось ему сопровождать императора в Грузию. Во время праздничного застолья две грузинские княжны-красавицы подносили самодержцу чашу с фруктами, и тот церемонно отрывал от большой виноградной кисти крупные, янтарно светящиеся, ягоды. Старшую княжну звали Тина, а младшую — Нино.

Первую дочь Василий Губа назовет Тиной. Вторую запишут Ниной, но он всю жизнь будет звать ее на грузинский лад – Нино. Она и станет мамой Наталье Майстренко.

Опора

Как рассказала Наталья Майстренко, жизнь Василия Губы после службы сложилась очень непросто. Вернувшись домой, он поспешил жениться. В жены взял, судя по скоропалительности выбора, еще до службы приглянувшуюся Пелагею, в девичестве Пелипенко. Кстати, лебединская дивчина закончила ту же церковно-приходскую школу и тоже с похвальным листом.

И вот — перемены. Молодые перебираются жить в большой город Кропоткин, там у Василия Губы получается с торговлей, он открывает винную лавку. Стали копейки собираться в рубли, родилась Тина, и вдруг известие: умер тесть, отец Пелагеи, а у него дети еще не все повырастали. И Василий принял решение возвращаться и становиться опорой всем.

Всем — так всем. Когда братья ушли к Рябоконю, Василий схватился за голову. Дым Гражданской уже рассеивался, уже было понятно, что власть Советов – факт свершившийся, против этого не попрешь, и беготня по плавням Робин Гудами рано или поздно закончится печально.

Как удалось Василию переубедить братьев выйти на «сушу» — история умалчивает, зато хорошо известно другое. Не настигнув беглецов, разъяренный Рябоконь нашел крайним Губу-старшего и двумя выстрелами из револьвера застрелил Федора во дворе собственного дома.

Но вернемся к Василию Губе. Спасая братьев, он, фактически, спас и себя. Когда плавни были зачищены от врагов Советской власти, вспомнили, кто прежде из камышей-то повыскакивал. Суд был, с учетом лихих времен, не очень строгий. Братьев-рябоконевцев сослали на Соловки. Что же до Василия, то его увезли в Славянскую, долго вели дознание, но, в конце концов, все учли и отпустили с миром.

Реликвии

Все-таки не робкого десятка был Василий Губа. Не стал он ни закапывать, ни топить компромат. Фотографии, подарки Их Высочеств, то, что сам накупил в столице, ничего из этого не прятал, напротив — держал на видном месте. Например, тяжелые подсвечники, серебряную ложечку с оттиском двуглавого орла, хрустальную уточку, приготовившуюся высиживать такие же хрустальные яички.

Всю жизнь Василий Федорович Губа проработал в колхозе на Лебедях учетчиком, бухгалтером, был на виду, но при этом пел в церковном хоре, подчеркивал: «я — казак».

Но даже не это главное. В семье хорошо знают и чтут то, что он поставил на ноги всех детей: и маленьких братьев жены, и своих, родных по крови. Своих было восемь. И все получили образование; из этой большой семьи вышли и врач, и учитель, и инженер; был математик, директор конезавода.

По рассказам Натальи Майстренко, очень тяжело Василий Федорович переживал гибель сына Павла, которого мобилизовали на войну с четвертого курса института. Пуля фашистского недобитка нашла Губу-младшего 8 мая 1945 года.

И все… Больше не было спору, кому из двоих сыновей достанется в наследство отцовский кинжал, еще той, царской поры, той поры, когда Василий Губа верой и правдой служил в Собственном Его Императорского Величества Конвое. Кинжал достался второму сыну — Андрею. На сейчас его уже нет в живых, но кинжал в надежных руках зятя, человека военного.

Василий Федорович Губа ушел из жизни в 1965 году. Последнее время он проживал с дочерью Нино, здесь, в станице Полтавской. В Полтавской, на старом кладбище, и похоронен.

При подготовке статьи использовано репринтное издание «История Кубанского казачьего войска» Федора Щербины в 2-х томах, Краснодар, 1996 год.

Открыть архив файлов