Отрешили, но Стрешенко вернулся «безместным»

В заведенном на Стрешенко деле в 1819 году отсутствует его объяснительная записка, а в деле 1818 года, как вы помните, она была. То есть, во втором случае, обвиняемому не дали даже слова, либо специально потеряли его объяснение, поэтому я решила нанять нашему священнику адвоката, который ознакомился со всеми документами и    имел по каждому пункту обвинения свое мнение.

«Мой подзащитный выступил в защиту прав простых казаков селений Полтавского и Гривенного, заготовивших для своих хозяйств, кто для строительства, кто для топлива, хвороста и лесу, которые были отобраны у них, как они думали, по указанию Господина Атамана. Если Атаман Матвеев был не виновен, то вместо того, чтобы писать жалобу Архиепископу на священника Стрешенко, должен был поручить найти тех, кто это злодеяние совершил, наказать их, а жителям возместить потери».

Читаем дальше рапорт членов Екатеринославской консистории: «Просим перевесть его Стрешенко из селения Полтавского, где он служит обществу одним соблазном в другое в подчиненность особого благонадежного священника, который бы мог удержать его от таковых своевольств. По сему отношению консистория сия предписала Екатеринодарскому Духовному правлению произвесть о священнике Стрешенко следствие, а в селение Полтавском избрать священника такового, который, имея наблюдение за образом жизни его Стрешенко, приложит старание и заботу к исправлению тамошней церкви или к построению новой. Вследствие чего правление сие, представя в Консисторию учиненное следствие, особым рапортом донесло, что из тамошних священников переместиться в селение Полтавское никто не согласился».

Добавлю немного из рапорта Екатеринодарского правления, которое не попало в экстракт консистории. «Правление сие осмеливается доложить, что таковые перемещения для Священника, честного и добропорядочного поведения, может представляться не совсем выгодным, как потому что должен потерпеть расстройство в доме и хозяйстве своем, так и потому что должен он переместится на такой приход, который не имеет достаточного количества прихожан на двух священников, а также и потому, что он должен иметь надзор над таким служителем своим, который охотник величаться своим давнишним производством».

Из речи адвоката: «Странно все это! С одной стороны, Екатеринодарское духовное правление в августе 1819 года назначает в селение Полтавское вторым священником Диаковского, с другой стороны, в декабре 1819 года докладывает в консисторию, что на второго священника в селение Полтавском не хватает прихожан (куда они за три месяца исчезли?), оправдывая этим нежелание добропорядочных священников переместиться в селение Полтавское. А может, эта неготовность связано с тем, что священнослужители рядом расположенных селений понимали всю несправедливость выдвинутых против Стрешенко обвинений, и, проявляя сословную солидарность, отказывались от этого перемещения.

Хочу добавить, что мой подзащитный — один из первых священнослужителей Войска Черноморского. Прошел со своей паствой с 1796 года и строительство первого храма в селении, и в 1809 году перенос его на новое место. Благословлял казаков на службу защищать границы государства Российского. Научил грамоте и подготовил к духовной службе казаков селения Диомида Попко и Семена Остроуха. И нет ничего дурного в том, что он «величался» своей долголетней священнической службой, а кто бы не гордился этим, господа присяжные».

Возвращаемся к рапорту: «А по следствию тому 35-ть человек полтавских прихожан под присягой показали, что та их Обрезанская церковь, будучи в 1796 году выстроена из закубанского разного лесу, наподобие весьма скудного дома или казармы, неошалеванна (ошалеван — обит тесом или пластинами — Е.С.), а просто обмазана снаружи и внутри глиною и побелена мелом, которая ныне пришла в крайнюю ветхость, крыша на ней из соснового тёса, починяема была, и совсем уже ветхая. Внутри под крышею, сделанная в 1818-м году, дабы в случае дождей не могла быть сильная течь, парусинная палатка. В ней иконостас низкий и малый, написанный самою простою иконописною работаю на холсте, и уже ветхий. Суммы церковной — на лицо состоит 9225 рублей, которая начала накапливаться с 1815 года, а до того было не более 3000 рублей. Постройки же церковной никакой не было, кроме в 1813 году починки крыши.

Жители полтавские располагают строить новую каменную церковь, о чем и разрешение 12 февраля 1817 года из сей консистории последовало, но по нестаранию и нерадению священника Стрешенко, который всегда почти по поступкам своим находится под следствием и по сие время не заложена. Хотя прежде весьма удобнее можно было соорудить оную в лучшем виде и привесть ее в большее благолепие и совершенство, потому люди были в том приходе гораздо достаточнее и приход сей церкви был гораздо обширнее.

Священник Стрешенко не имеет надлежащего о своей должности попечения, занимается собственными своими заботами: первое стяжанием лошадиного табуна и скота, а ныне устроением плотиной мельницы, охотой и конским рыстанием. А по справке оказалось, что оный Стрешенко по формулярным за 1819 год ведомостям показал: поведения средственного, горд, пронырлив и непокорен. Был штрафован и   под судом. От роду ему 51 год».

Добавлю к этому абзацу фамилии 35 жителей селения Полтавского и клятвенное обещание, по которому они давали свои показания:

«Клятвенное обещание. Аз, ниже именованный, обещаюсь и клянусь всемогущим Богом и пред святым его Евангелием и честным крестом в том, что в чем я буду на сие призванное свидетельство спрашиван, скажу самую сущую правду ниже чего утаить, или прибавить не для дружбы, вражды, свойства склонности и подарков, ни страха ради злости или ненависти, но по сущей моей христианской совести. Вся суть явственно объявлю в чем да поможет он мне нелицемерный судья в сем и будущем веке, в заключение же сей оной клятвы целую слова и крест спасителя моего Аминь».

30 ноября 1819 года по сему присяжному листу присягали жители куреня Полтавского: куренной атаман Иван Чуприна, сельский атаман Тимофей Ленский, казаки: Федор Кошик, Григорий Ярмоленко, Петр Ярмоленко, Ефым Скряга, Федор Хиз, Герасим Посунько, Филип Белик, Никита Лабунец, Мина Михитько, Василь Чинченко, Кирило Ванжа, Захарий Телега, Федор Ковтун, Яков Горбенко, Евтихий Недолга, Иван Задирака, Иван Белик, Федор Ениченко, Никита Шымоненко, Иван Сур, Аким Голуб, Андрей Сотниченко, Конон Полтавец, Кирило Белик, Улас Барсук, Иван Солоп, Федор Белик, а вместо их неграмотных по рукоданной просьбе руку приложил Сотенный Есаул Кучера.

К присяге приводил и при оном был Священник Иоанн Залетов. При приводе к присяге присутствовали Благочинный протоиерей Пантелеймон Красницкий и член Екатеринодарского сыскного начальства, сотник Плохий».

Слово адвокату: «Данная церковное здание заложено в 1796 году и построено примерно в 1799 году. Перенесено через 10 лет на новое место расположения куреня Полтавского. В 1813 году был произведен ремонт крыши с заменой камыша на сосновый тес. Прослеживается явное желание сделать церковное здание более благолепным. Но, скорее всего, строители попались безрукие, так что вскорости крыша стала протекать. Проблемой отсутствия профессиональных строителей в то время в Черномории пестрят архивные дела.

Примерно, в 1815 году общество селения Полтавского принимает решение больше не тратить деньги на бесконечные ремонты, а построить новую, каменную, церковь. Собираются необходимые документы на получение разрешения на ее строительство, которые путешествуют по уже знакомому нам маршруту из Екатеринодарского духовного правления в Екатеринославскую епархию, отстоящую от Екатеринодара на 800 км. Вполне возможно, что с первого раза чертежи не утвердили, пришлось опять искать специалистов и исправлять их. А кто же всем эти занимался? В первую очередь священник Стрешенко при помощи общества селения Полтавского. Наконец, в феврале 1817 года разрешение было получено, но одного его для начала строительства было ведь мало. Нужны еще и деньги. Сами же жители Полтавского селения показали, что церковная сумма с 1815 года начала интенсивно расти, и в этом, безусловно, опять была заслуга священника. Заметьте, ни в одном из дел не идет речь о разворовывании церковных денег, хотя такие дела по другим населенным пунктам встречались. Я могу понять Стрешенко, который каждую копейку вносил в суммы, предназначенные на строительство новой церкви, жадничая отдавать из нее деньги на ремонт старого обветшалого здания, разумно полагая, что лучше немного потерпеть, но быстрее построить новый красивый храм.

Любое строительство в то время, а особенно каменного храма, было тяжелым испытанием. Своих строителей не было, да и где брать строительный материал, тоже не понятно. Даже сроки строительства войскового собора в Екатеринодаре несколько раз переносились из-за этих проблем, что уж говорить о простом селении.

Конечно, жителям полтавского селения хотелось как можно быстрее получить новую церковь, их понять можно. Только не всегда наши желания совпадают с нашими возможностями. Думаю, что тех денег, которые были в 1817 году в церковной кассе, не хватало еще для начала строительства, надо было всем искать возможности для увеличения этой суммы. По документам храм, построенный в 1833 году, обошелся в 40851 рублей. Так как слово «инфляция» в ту пору еще было незнакомо, потому что ее не существовало, то можно с уверенностью предположить, что начинать возведение храма при наличии 9225 рублей было никак нельзя. А с 1818 года началось преследование нашего священника благочинным Красницким.

Вспомните, с каких слов начиналось первое дело: «Сего же апреля 20 числа по бытности моей в селении Полтавском при освидетельствовании тамошней церкви…», из рапорта благочинного. Но почему-то о самой церкви далее не было сказано ни слова, она что, была в благолепном состоянии? Благочинного больше интересовали отлучки священника от своего прихода и его, якобы, пьянство. Он думал, что эти аргументы будут для победы над Стрешенко более значимыми, чем вид церковного здания. Но Красницкий просчитался! Однако через год умело воспользовался тяжбой из-за хвороста с лесом, отобранным у жителей Полтавского и Гривенного селений, при том, что в дело вступила такая крупная фигура, как атаман. Это был беспроигрышный вариант.

Замечу еще, что во втором процессе ни разу не упоминается о страсти Стрешенко к хмельным напиткам, которым пестрило первое дело. В процитированном формуляре за 1819 год наш Стрешенко, по мнению Красницкого, который и составлял эти характеристики «поведения средственного, горд, пронырлив и непокорен». И не кажется ли вам странным, что в приведенной характеристике отсутствует отношение Стрешенко к хмельным напиткам. Интересно, почему?

Теперь немного про «стяжание лошадиного табуна и скота, устроение  плотиной мельницы, увлечение охотой и конским рыстанием?»

Не думаю, что нищий священник, это то, что для жителей селения было бы хорошо. Огромные угодья были подарены Роману Порохне, в момент назначения его войсковым протоиереем, как раз для устройства табунов и для прочего хозяйства.

Процитирую кусочек письма священника Тимашевского куреня Попко Диамида Несторовича своему сыну. У протоиерея было большое и крепкое хозяйство, но в 1868 году ему уже 73 года, поэтому справляться с ним у него не было сил, и он жалуется: «Казак, находящийся у меня, человек благонамеренный, и я его частенько отпускаю до дому — на горе что другого нет — он все скучает за жалованием. Другое горе мельницы мои пропадут, разорятся без поправки».

Многие священники из казаков, имели и табуны, и мельницы, и рыболовные заводы, и лавки, которые сдавали в аренду, об этом рассказывают архивные дела. А охота и верховая езда — это то, что священники из казаков впитали с детства.

Уважаемые господа присяжные! Перед тем, как выносить свое решение, подумайте, главный пункт обвинения, желание священника Стрешенко защитить права жителей селений, с этим можно разобраться на местном уровне, а все остальное накручено злобой благочинного Красницкого на священника Стрешенко. Вы и сами это заметили, вынося решение по делу 1818 года. Давайте дадим возможность моему подзащитному и его пастве, как можно быстрее начать строительство нового храма, чтобы еще сильнее засияло слово Божие на кубанской земле. Если вы уберете сейчас Стрешенко от прихода, то долго не увидите возведенного храма, так как разрушить уже начатое дело легко, а вот создать что-то новое очень трудно».

И всё-таки отрешили

К сожалению, не слышали этих слова помощники Иовы, и вынесли следующее решение.

«По сим обстоятельствам консистория сия полагает мнением. По елику Священник Стрешенко вместо попечения и старания о построении приходской своей церкви и усердия к своей должности и исполнении обязанностей на служителе Святого алтаря лежащих, занимаясь несвойственными и самыми предосудительными звания его деяниями, производит единый соблазн и дерзости, да и на пред сего находясь под следствием и судом за поступки сколь порочные, столь и развращенные, не оказывает ни малейшего исправления, кроме одной видимой гордости и самонадеяния до такой степени дерзости, что подговорил двух селений жителей к ложной жалобе на господина войскового атамана и кавалера, а таким образом своей жизнью служит прихожанам только соблазном. Для того его Стрешенко от полтавского прихода отрешить, а на место его избрать готового священника, в поведении и честности испытанного или представить из диаконов кандидата, который бы способен был к присмотру и заботе о построении в том селении новой церкви, а сверх сего его Стрешенка за толикие соблазны, нерадивость и дерзости взять в Екатеринодарский воскресенский собор на два месяца с тем, чтобы первый месяц с запрещением священослужения употребляем он был в причетническую должность с положением ежедневно, кроме воскресных и праздничных дней по двадцати пяти поклонов земных. А другой месяц отправлял ежедневно служение без получения доходов. После чего, обязав его о препровождении впредь жизни кроткой, миролюбивой и во всем соответственной служителя христовой церкви, подпиской подтвердить ему, что если он и впредь окажется в подобных прежних его деяниях, то лишен будет священства и по исключении из духовного звания отошлется в гражданское правительство для определения куда угодно им окажется. И напоследок определить его к иному месту в екатеринодарском округе под надзором благонадежного священника или дать ему, буде пожелает, на приискание такового самому свидетельство. О том в екатеринодарское духовное правление послать указ, а черноморской войсковой канцелярии сообщить об его исполнении.

О том консистория сия почтейнейше просит резолюцию вашего высокопреосвященства, всепокорнейшие послушники: семинарии ректор архимандрит и кавалер Никифор, катедральный протоиерей и кавалер Иоанн Станиславский, ключарь протоиерей и кавалер Герасим Мартынов, священник Петр Жолткевич, секретарь Василий Сафонов.

Посланы 3 июня 1820».

Двое из них — Иоанн Станиславский и Герасим Мартынов — год назад подписывали первый, оправдательный рапорт 1818 года. Как раз в тот день, когда в Екатеринославскую консисторию пришли все документы этого дела и помощники архиепископа Иовы начали их изучать, в курене Полтавском произошло событие, которое потрясло многих.

1 февраля 1820 года тысячные толпы горцев окружили селение и, прорываясь во внутрь его, грабили, убивали, забирали в плен. На оборону своего дома встали все как один жители куреня. Из рапорта Полкового есаула Сиромахи: «Честь имею также донести, что здешней слободы священник Григорий Стрешенко, при отражении врага с крестом в руках выходил вперед, поощряя казаков словами своими, везде следовал за нами на лошади и тем очень способствовал к поражению злодеев сих».

Пригодилась все-таки любовь к рыстанию нашему священнику, а Иван Григорьевич Сур за отражение этой атаки был награжден георгиевским крестом.

Мною написана отдельная статья об этом бое, вот ссылка на нее: https://vstanice.ru/articles/otvaga-styd-i-ordena-chem-zavershilos-napadenie-10-tysyach-gorczev-na-poltavskij-kuren-v-1820-godu/

До лета в селение Полтавском особенных событий не случилось. А в начале июня Екатеринодарское духовное правление получило тот самый указ из Екатеринославской консистории и 14 июня 1820 года отрапортовало о его получении и принятии к исполнению: «Его Императорского Величества указ из оной Духовной Консистории от 3 сего июня об отрешении селения Полтавского Обрезанской церкви Священника Григория Стрешенко от сего прихода, о взятии его в Екатеринодарский собор на два месяца и о прочем в сем правлении сего же июня 11 числа получен. И по оному указу надлежащее исполнение учинено быть имеет. Присутствующий протоиерей Дмитрий Грузин. Присутствующий священник Василий Шелетов».

Такое наказание стало для Стрешенко и его паствы громом среди ясного неба. Многие, наверное, думали, что пожурят немного священника, сделают выговор, да и отпустят с миром. Но, оказалось, совсем не так. И как же прав был наш воображаемый адвокат: новая церковь была открыта только в 1833 году, то есть через 13 лет после описываемых событий.

От себя хочу добавить, отражали ли пламенные слова адвоката настоящее положение дел в этом споре, мне неизвестно. Может, наоборот, благочинный Красницкий, видя, что наш священник стал заниматься исключительно своей выгодой, начал против него борьбу в защиту интересов жителей полтавского селения, которые по прежним имеющимся заслугам священника Стрешенко не жаловались на него. А уклонение других священников от перемещения в наш курень было связано вовсе не солидарностью с нашим священником, а нежеланием связываться с ним.

Что же с ним сталось через два месяца, проведенных в войсковом соборе? И провел ли он их там? Или пошел еще на какую-либо хитрость? Направили ли его священником в другую станицу, или он сам нашел себе другое место? Неизвестно.

Возможно, вернулся…

В этом же, 1820 году, из Синода пришло сообщение о переводе Екатеринодарского духовного правления и Черномории из Екатеринославской епархии в ведение Астраханской епархии.

В материалах для истории образования на Северном Кавказе в «Ставропольских епархиальных ведомостях» № 9 за 1888 год я нашла интересную статистическую справку по нашей станице: «Что мог получить и как воспитывать в училище детей, например, причетник какого-нибудь Полтавского куреня, имевшего в 1821 году 237 дворов и 1327 душ жителей обоего пола (Статистические сведения о бывшем Черноморском войске, Кубанские областные ведомости, 1887 год, №4) со штатом духовенства из двух священников, дьякона и четырех наличных причетников и пятого, за которым было зачислено причетническое место с правом получения полных   доходов».

Теперь сравним, приведенный выше штат клира, который по числу дворов и жителей должен был быть в Полтавском селении с тем, что имелось на самом деле. А для этого обратимся все к тому же журналу за 1822 год, в котором перечислялся причт каждого селения, с описанием какого состояния и поведения были его служители.

В Обрезанской церкви Полтавского селения записан один только стихарный дьячок Гавриил Попов, поведения «доброго, пьянственною страстью не заражен и не штрафован».

В самом конце списка 1-й части благочиния рукой Кирилла Россинского (помните, я писала, что все характеристики в этом журнале записаны рукой благочинного Красницкого, кроме двух, одна из которых на самого благочинного, я ее уже цитировала, и еще одной) читаем:

«Безместные: Священник Стрешенко, поведения «не худого, пьянственной страстью не заражен, штрафован, но в поступках своих начал     показывать исправление. Протоиерей Кирилл Россинский».

Вот такие печальные отголоски событий 1820 года были у наших предков. Как и что в нашем причте происходило далее найти не удалось. Есть только данные из Исповедной росписи 1831 года по куреню Полтавскому.

Ведомость Новочеркасской епархии (в 1829 году Черноморию перевели из Астраханской в эту епархию) Войска черноморского ведомства Екатеринодарского духовного правления селения Полтавского:

1. Священник Алексей Димитриев Зражевский, 36, жена его Пелагея, Иванова, 33, дочери их Евдокия, 9, Агафия, 2,

2. Вдовствующая попадья Наталия Васильева Стрешенко, 60,

3. Стихарный дьячок Димитрий Павлов Беличенко, 22.

Скорее всего, наш Стрешенко все-таки вернулся в свой приход, раз в ИР  в разделе «Духовные и их домашние» записана его жена-вдова. Но когда это случилось? И так ли это? И когда умер наш священник?

Изучаю дело 1850 года: «Именные списки казаков Таманского военного отдела, зачисленных на службу в полки и батареи Кубанского войска». Благодаря ошибке, которую кто-то когда-то допустил при записи возраста малолеток, зачисляющихся в войско, понадобились выписки из метрических книг, подтверждающие годы их рождения. Через 20 лет после смерти Стрешенко я опять в деле вижу его фамилию: «Онисим Бреус, родился 14 февраля 1830 года, крещен 15, в курене Полтавском, молитствовал иерей Григорий Стрешенко». То есть первый священник нашего куреня все-таки возвратился в свою церковь и умер в промежутке с 15 февраля 1830 года до примерно марта 1831 года (время составления ИР 1831 года).

Запишу сведения и еще об одном малолетке, который встретился в этом деле: «Никита Зернюк, родился 23 мая 1831 года, молитствовал иерей Егор Петров». Новое имя в нашем клире, занесу его в таблицу.

Судьбы вторых

Прочитаем письмо Екатеринодарского духовного правления в Екатеринославскую епархию, написанное на основе прошения стихарного дьячка куреня Полтавского Диброва Михаила.

«Великому Господину Высокопросвященнейшему Платону, Архиепископу Екатеринославскому, Херсонскому и Таврическому и ордена Святого Александра Невского Кавалера.

Екатеринодарского духовного Правления. Доношение.

Селения Полтавского Обрезанской церкви стихарный дьячок Михаил Диброва по данному в сие правление прошению прописывал, что исправляет добропорядочно при помянутой Обрезанской церкви дьячковскую должность с 18 марта 1803 года по сей день. Священник той церкви Григорий Стрешенко по делу, производившемуся в сем правлении в 1809 году и начавшемуся по прошению Есаула Слепухи, был признан виновным и оштрафован, возымел на  него злобу и с неудовольствием, по-видимому, имеет его при нем дьячком. Просил во избежание его Стрешенка злобы и могущей последовать чрез то от него какого мщения о переводе его из селения Полтавского в Роговское, и об определении к тамошней Николаевской церкви дьячком. Представляя сие прошению вашему высокопреосвященству, Екатеринодарское духовное правление просит о сем архипасторского благорассмотрения и резолюции.

Протоиерей Кирилл Россинский, священник Диомид Яблуновский».

Скорее всего, из Екатеринославской епархии был получен положительный ответ на перевод Диброва в селение Роговское, так как в составе причта в селении Полтавского в 1811 году его уже не было, а в селении  Роговском он появился стихарным дьячком.

В 1822 году Диброва продолжал служить в селении Роговском. Познакомимся с его характеристикой, написанной благочинным Красницким: «В селении Роговском стихарный дьячок Михаил Диброва, 46 лет. Поведения доброго. По данной подписке начал воздерживаться от страсти пьянства. Не штрафован».

У многих священно- и церковнослужителей в их характеристиках за 1822 год встречалась фраза «обязан подпискою», а далее: либо, чтобы «впредь был воздержан и не сварлив», либо, чтобы был «воздержан к пьянству».

Найти  бы хоть одну такую подписку, но, увы… не попадалась, — ремарка автора.

В 1815 году клир нашей церкви полностью поменялся. Указной дьячок Диомид Нестеров Попка, в сентябре 1818 года будет рукоположен в священники и отправлен на службу в Николаевскую церковь селения Тимашевского. Изучая биографию, я нашла его настоящую родовую фамилию и написала статью «Попка Диомид Несторович, а так ли это?», поэтому здесь о нем писать не буду, а выложу ссылку на статью: https://kubangenealogy.ucoz.ru/Statji/popko.pdf

Исправляющий пономарскую должность Семен Назарьев Остроух, сводный брат Ивана Григорьевича Сура, не встретился мне далее ни в одном документе. Так что его дальнейшая судьба неизвестна, хотя печальное предположение о его ранней смерти, наверное, имеет право быть.

Дьякон Савва Яковлев Карпинский — что же случилось с о. Саввой? В октябре 1819 года Благочинный протоиерей Пантелеймон Красницкий получил жалобу прихожан Вознесенской церкви селения Мышастовского на тамошнего священника Савву Карпинского в чрезмерном пьянстве и о не отправлении им в праздничные, воскресные и высокоторжественные дни в церкви богослужения, чрез что они были лишены слушания слова божия.

Приехав в то селение для расследования, Благочинный Красницкий по лицу и глазам Священника Карпинского увидел его невоздержание от пьянства. По собственному признанию Карпинского и по расследованию открылось, что он, упражняясь с 1 по 19 сентября в ежедневном пьянстве, действительно оставлял  жителей селения без священнослужения.

По справке оказалось, истекшего 4 апреля по рапорту Благочинного о сумасшествии (белой горячки? — Е.С.) священника Карпинского, духовное правление вызвало его в присутствие. По освидетельствованию оказалось, что он действительно одержим сей болезнью. Его поместили в Войсковую больницу для лечения и уже через 18 дней, 22 апреля, Карпинский от сей болезни получил совершенное выздоровление и был отпущен к прежнему месту службы.

Интересно-то как! Чем же лечили в то время от алкогольной зависимости? Вот бы прочитать заключение врача, — ремарка автора.

Неумеренное же употребление хмельных напитков в сентябре способствовало возобновлению той болезни, почему и отправлен он был повторно в черноморскую войсковую канцелярию для помещения в больницу. По формулярным за 1818 год ведомостям оный священник Карпинский показан: «46 лет, женат, имеет сына 7 лет, обучающегося в Екатеринодарском духовном приходском училище, поведения доброго, хмельные напитки употребляет не умеренно, в должности исправен и не штрафован».

По делу, начатому по жалобе жителей Мышастовки, было принято следующее решение: «хотя Карпинского и следовало приговорить к лишению сана, но в рассуждении того, что он подверг себя суду в первый раз в надежде   исправиться, не присуждать его к этому, а отрешить от настоящего места и по выздоровлении его от сумасшествия, запретить ему священнослужение, рукоблагославение и ношение рясы, и послать в Черноморскую Екатерино-лебяжью Николаевскую пустынь на полгода в труды монастырские, где  удалить от него все случаи к употреблению хмельных напитков.

В свободное от труда время занимать его чтением душеспасительных книг, служащих к исправлению нравов. Настоятелю той пустыни или искусному иеромонаху, внушая ему Карпинскому гнусность пьянства и пагубные от того последствия, стараться располагать его к препровождению впредь жизни трезвой и во всем соответствующей сану его. По окончании прописанного срока, ежели усмотрены будут в нем плоды истинного раскаяния, то обязав его о том подпискою, определить к двухкомплектной церкви под присмотр за поведением его тамошнего священника. Благочинному иметь за ним Карпинским, яко бывшим уже под судом, строгое наблюдение, дабы в случае нового его преступления присудить его к лишению сана и отослать в губернское правление для определения его куда годным окажется без всякого снисхождения. Упущенные им, Карпинским, литургия и 4 молебна, по возвращению его из пустыни, велеть ему отправить в церкви непременно».

Приведу его характеристику за 1822 год. Савва Карпинский, второй священник селения Березанского, 2 части благочиния: «состояния доброго, от пьянственной страсти воздерживается. Но за не препровождение трезвой жизни в 1820 году отрешен от Мышастовского прихода и отослан в Екатерино-Лебяжью пустынь к исправлению жизни на полгода».

По формуляру 1822 года, как уже писалось ранее, он служил вторым священником в селении Березанском, т. е следы исправления от пребывания в пустыне были на лицо, а уж как далее сложилась судьба Карпинского — мне неизвестно. Надеюсь, что он излечился от пагубной привычки и прослужил в Березанской или какой-либо другой церкви еще много лет.

Продолжение следует

На момент начала написания этой статьи, все изученные документы были просто архивными записями, с которыми мне удалось познакомиться в ГАККе. По мере приближения конца этого повествования, то в одном, то в другом месте стали появляться «звоночки»: «Ну, поищи еще там!» Отвечаю: «Искала». «Посмотри еще раз!» — кричит опять мне кто-то. И я поняла: герои моего рассказа не хотят  отпускать меня, пока я не закрою оставшиеся без ответа вопросы об их жизни. И я нашла! Теперь, сгорая от нетерпения, жду ответы из архивов. Так что… до скорой встречи!

Открыть архив файлов