Последний полет Кудряшова: история без вести пропавшего героя

Человеческим судьбам свойственно переплетаться. Тем более, когда дело касается войны. Вот и в нашем повествовании все так же: судьба казака Никифора Белого из хутора Протока (ныне — Протоцкие), его жены Ирины и летчика (предположительно — Николая Кудряшова) сошлись на перекрестье двух дорог: жизни и смерти. Почему предположительно в отношении Кудряшова? Об этом мы и будем рассказывать.

Никифор

Это был ладный строгий мужчина, всегда готовый постоять за семью, за благополучие. «Делу — время, потехе — час» — про него. Отсюда и достаток в саманной хате Белых: деревянные полы, сытые дети и довольная жена. Как не быть довольной, если на плечах вязаная шаль, подаренная мужем.

На войну Никифор ушел со спокойным сердцем. На Ирину можно было положиться. Она из большой трудовой семьи, если что — удержит на плаву и себя, и детей. «До скорой встречи!..», — сказал казак, отправляясь на призывной пункт. В 41-м многим казалось, что враг будет повержен безоговорочно и в самый кратчайший срок.

Факт

Белый Никифор Иосифович (1910 г.р.) пропал без вести. Сын, внуки, все родственники, не теряют надежды найти сведения о месте его упокоения. По некоторым сведениям, это может быть Польша.

Ирина

Она выходец из джерелиевского рода. Четырнадцать детей было у Антона Исакиевича и Феклы Корнеевны Лобко. Понятно, что разгильдяйством здесь и не пахло. С малолетства каждый из ребят знал труд: мальчики помогали отцу, девочки — матери и так, словно держась за праведную веревочку, выросли в умелых, богопочитающих и характерных людей. Ирину отдавали замуж без сомнений: Никифор был им близок по всем житейским показателям. Если к нему притулится дочка, умеющая вести хозяйство уже лет с двенадцати, — будет крепкая пара.

Ирина не подвела: ни в мирные дни, ни в военное лихолетье. Когда стало понятно, что хутор Протока вот-вот окажется под оккупантами, она, по совету старика-соседа, сорвала полы в доме и постелила вместо досок солому. Потом еще и «горчицы» добавила: разбросала коровьи лепешки. Этим же «добром» измазала свою и троих ребятишек одежду. А еще привела теленочка и наказала старшенькой Лиде щипать его, когда явятся фрицы. Сценарий сработал. Перешагнув порог, немцы брезгливо скривились. А тут еще из угла теленок стал «мекать». В общем, как жилье, дом зачислили непригодным. Расселялись в другие, «культурные», причем чаще не в качестве постояльцев, а выгоняя хозяев на улицу. Бедные люди нашли приют у «некультурной» Белой. Примечательно то, что крайнюю половицу, ту, что у стены, или случайно или умышленно Ирина оставила. Получилась как бы лавочка. Вот на ней-то, как на жердочке, и ютились потерявшие кров хуторяне.

P.S. Была еще одна причина провоцировать теленка «мекать». На чердаке Белых укрылись два раненных красноармейца. Заселение немцами казачьей хаты, было бы смерти подобно.

Кудряшов

Николай родился в 1913 году в деревне Личково Калининской (ныне Тверской) области. Вырос в простой семье, где самой заветной мечтой было накопать хорошо картошки, чтобы и себе на зиму хватило, и хрюшке. Исключением был Коля, грезивший летать на самолетах. И его мечта сбылась: в 1943 году он попал в 45-й истребительный авиационный полк, относящийся к 4-й воздушной армии Северо-Кавказского фронта.

Молодой летчик с лычками сержанта сразу же влился в команду «тертых калачей» и под их опекой сумел быстро отличиться. Участвуя в шести боях, сбил два «мессершмитта». Штурман полка Михаил Петров хвалил Николая: «Далеко пойдет!..» Бывалые летчики зубоскалили: «А полетит еще дальше!..»

Ловушка

22 марта 1943 года истребительный авиационный полк прикрывал наши войска северо-западнее станицы Красноармейской. В группе решающей задачи патрулирования попарно были: Михаил Петров и его ведомый Иван Бельский, Дмитрий Глинка и Александр Поддубский, Иван Шматко и Николай Кудря, Борис Глинка и тот самый Николай Кудряшов, которому Петров предвещал большое будущее.

Когда патрулирование походило к концу (сигналом был уровень горючего в баках), в небе заметили четверку «мессеров». Естественно, что наши летчики тут же стали готовить стратегию боя. Здесь следует отметить: это был период войны, когда именно в небе Кубани советские истребители стали потрошить Люфтваффе, сбивали немецких асов, не церемонясь. Как тут не устроить немцам «баню»!.. Дальнейшие события показали: то была ловушка. Откуда ни возьмись, появились две группы вражеских истребителей. Итого в общей сложности — тридцать «крестов» против восьми «звездочек».

Первая потеря

Наши летчики не дрогнули. Завязался тактически сложный и ожесточенный бой. Первым в прицел пулемета противника угодил самолет Александра Поддубского. Сказалось численное превосходство врага, а еще нельзя исключать обстоятельство, которое могло стать роковым. Мучаясь приступами малярии, летчик в тот день чувствовал себя неплохо и упросил Петрова включить его в группу. Еще и посмеялся: «А то я летать разучусь!..» Перед тем, как столкнуться с немцами, Александр Поддубский признался в радиофире: его начинает ломать, но это никого не должно тревожить, ведь дорога уже домой ложится.

Получая все новые порции свинца, самолет Поддубского задымился и пошел на снижение. Летчику кричали «прыгай-прыгай», но, по-видимому, лейтенант получил тяжелое ранение и надеялся лишь на одно — где-то благополучно приземлиться. Не получилось: на горизонте зловещим тюльпаном расцвел взрыв.

Атака бесстрашных

А между тем, схватка в небе продолжалась. Удалось «завалить» одного, а потом и второго «мессера». Однако противник, чувствуя за собой силу, предпринимал атаку за атакой. Один из снарядов, выпущенных из вражеской пушки, попал в кабину Бориса Глинки. Каким-то чудом летчик отделался ранением и, понимая, что самолет серьезно поврежден, стал выходить из боя. Но не тут-то было. Сразу четыре немецких ястреба устремились вдогонку — на добивание. Ведомый Глинки сержант Кудряшов попытался защитить командира, ввязался в неравный бой и, в конце концов, сам попал под огонь пулеметов.

Все, что происходило дальше, было делом минутным. Сначала самолет Кудряшова стал набирать высоту, что можно было расценить как подготовку летчика к прыжку с парашютом, затем воздушная машина резко ушла вниз и, уже объятая огнем, протаранила «мессера» — одного из четверки.

Как следует из описания боя летчиками, уже очень скоро на лобовой таран пойдет старший лейтенант Иван Шматко, чей самолет так же получил пробоины и начинал гореть. Как и Кудряшов, Шматко мог бы воспользоваться парашютом, но офицерская честь продиктовала другое: сам погибай, а товарищей выручай.

На исход этого боя повлияли наши зенитки. Потеряв из 30 самолетов 11, немцы не стали испытывать судьбу, подставляться под огонь еще и с земли — ретировались. Из восьми наших пилотов «домой» вернулись пятеро, в том числе и едва дотянувший до аэродрома Борис Глинка. Кстати сказать, уже 24 мая 1943 года Указом Президиума Верховного Совета СССР, он будет удостоен звания Герой Советского Союза.

Последний приют

А теперь вопрос об упокоении летчиков. Хоть и говорят (чаще всего несведущие люди), что после тарана от пилотов ничего не остается, на самом деле это не так, или — далеко не всегда так. Например, тело Ивана Шматко было найдено среди обломков самолета относительно недалеко от станицы Красноармейской. Из временной могилки его перезахоронили в центральном парке станицы Красноармейской на Мемориале. Место упокоения Александра Поддубского долгое время оставалось неизвестным и только в 2018 году поисковики обнаружили его останки, что обернулось перезахоронением на мемориале станицы Новониколаевской Калининского района.

А вот в отношении сержанта Николая Кудряшова, который первым в том бою пошел на таран, одни вопросительные знаки. Ни в одном из источников нет информации, где упал самолет или его обломки, и что стало с самим погибшим летчиком. Известно только, что Кудряшов защищал своего ведущего Глинку северо-западнее станицы Красноармейской, то есть ориентиры даны относительные. Но тем не менее!.. Если брать за точку отсчета Красноармейскую и тогдашнюю линию фронта, северо-запад — это как раз район хутора Протока.

Завещание

И вот блеснула искорка надежды, можно сказать, вылетела из фонтанирующего пламенем электрода. Полтавчанина Сергея Афанасьева попросили изготовить пятиконечную звезду, пояснив, что нужно подремонтировать памятник неизвестному летчику. Сергей на такую просьбу охотно откликнулся. Приложил все мастерство, чтобы выполнить заказ в лучшем виде. Даже сверх того! Поехал с переносным сварочным аппаратом в Протоцкие и закрепил звездочку на металлическую тумбу. С этого момента и начался раскручиваться клубок истории, связанной, как мы предполагаем, с гибелью Николая Кудряшова.

Мы складываем общую картину тех давних событий из «бусинок», из рассказов по мотивам воспоминаний старожилов хутора. Один из таких рассказчиков Вера Левицкая. Она внучка Ирины Антоновны Белой. Да-да, той самой Ирины, которая срывала половые доски, чтобы отбить охоту немцев заселиться в хату.

Со слов Веры Васильевны (а правильнее сказать — ее бабушки!) выходило так, что самолет советского летчика упал в камыши Чебургольского лимана (был такой). Или просто — в заболоченную местность. Где рухнул «немец» — неизвестно. Наш самолет обнаружили не сразу, а спустя полтора-два месяца, когда спала вода. Уже вовсю цвела какая-то болотная травка. Достать истребитель с помощью быков попытался кто-то из местных. Техника здесь увязла бы однозначно. Но единственно, что получилось вытащить, — это часть крыла и тело летчика. Говорили, что при нем был планшет, но без документов, удостоверяющих личность. Что с ним стало – тоже ясности нет. Жители Протоки и в их числе Ирина Антоновна похоронили погибшего на хуторском кладбище. «По-людски»: с плачем и молитвою. Случайно или нет, факт тот, что могилку выкопали по соседству с умершим в трехлетнем возрасте сыночком Белых — Володей. Это обстоятельство обернулось тем, что сначала сама Ирина Антоновна, затем ее дети, Лидия, Клава, Володя (названый по имени усопшего малыша!), а потом и его жена Ефросинья, стали ухаживать за могилкой неизвестного пилота. Наказ бабушки не забывать летчика четко исполнялся десятилетиями, вплоть до сегодняшнего дня.

…Уже будучи в преклонных годах, Ирина Антоновна срывала в палисаднике красные тюльпаны и ковыляла на 9 Мая «к своим». Оплакивая сыночка и неизвестного ей воина, приговаривала: «Может, кто позаботится и о моем Никифоре…»

Бравый казак Никифор Иосифович Белый в войну пропал без вести.

Память в сердце

Правомерно ли предполагать, что упокоившийся на погосте хутора Протоцкие летчик, это и есть Кудряшов? Коля-Николай из затерянной российской глубинки — деревни Личково. Вопрос спорный. Как автор этих строк, я считаю — да, правомерно. Ветеран ВВС России Валентин Иванович Потапенко — тоже. Сотрудник «ГП» Светлана Воробьева, помогавшая отыскивать нужную информацию, и она с нами солидарна. Кто еще?..

Стопроцентно верно то, что память о защитниках Отечества должна быть в сердце каждого россиянина. Мы живем, потому что народы Великого СССР отстояли родную землю, часто — не щадя живота своего, как говорили в старину. Что же касается эпохального боя под Красноармейской, здесь уместно будет вспомнить главного маршала авиации, дважды Героя Советского Союза Александра Новикова. Он заметил однажды: «Таран — это наивысшее проявление морального фактора, который не мог учесть противник. А зря!..»

Факты

— Драматический воздушный бой не остался незамеченным. О подвиге летчиков, решившихся на таран, рассказал в документальной повести «Звезды на крыльях» Герой Советского Союза Иван Бабак. Упоминал в своих мемуарах и легендарный Александр Покрышкин. В 1977 году «Голос правды» разыскал комиссара полка Александра Журавлева и тот, через своих сослуживцев, помог восстановить подробности воздушной схватки под Красноармейской. Присланный в газету рассказ полностью совпал с тем, что было до этого опубликовано.

— Все летчики из группы Михаила Петрова летали в 1943 году на американских истребителях Р-39 «Аэрокобра». В СССР они поставлялись по ленд-лизу. Самолет этой модели был цельнометаллическим, с фюзеляжем обшитым листами алюминиевого сплава. Как раз это обстоятельство и ускорило разборку самолета упавшего в лиман колхозными механизаторами на запчасти.  

— Весной 1943 года небо над станицей Красноармейской и в ее районе было очень неспокойным. В одном из воздушных боев наши летчики не только «славно поохотились», но сумели взять «мессера» в тиски и посадить на своем аэродроме. Летом 1943 года гордость ВВС Третьего рейха «Мессершмитт – 109»  взятый в плен под Красноармейской, был показан на выставке трофейного оружия в парке культуры и отдыха имени А.М. Горького в Москве.

Открыть архив файлов