Как в Красноармейском районе в советское время подбирали кадры

Рядом с Николаем Ивановичем Горовым всегда были крепкие руководители, хозяйственники. О некоторых самых заметных и известных он рассказал в интервью журналистам «Голоса правды».

Майстренко

— Вам пришлось работать с такими сильными руководителями как Майстренко, Черушев, Марковский. Интересно узнать личную оценку. Какими они были?

— Это самородки. И каждый индивидуален. Вот скажем Алексей Исаевич Майстренко. Он от природы одаренный. Одна только закорючка – жадноватый. Везде у него связи, везде покровители или друзья-товарищи. Строительный лес получал в огромном количестве. Точно так же – комбикорм. Обращаюсь к нему, так и так, поделись, дай вагон тому или другому колхозу. Сопит, думает. Или считает что-то — не знаю. В конце концов — выделит. Скрипя сердцем…

— Так может это не жадность, а вот такая линия – всё в дом, всё в дом…

— Здесь я согласен. Как хозяин Майстренко был бесподобен. Высочайшего класса. Ну и стратег. Видел наперед. Задашь ему вопрос касательно экономики, каких-то перспектив, он бровями нахмурится, подумает и говорит, чем то или иное дело обернется через год-два. А взять трудоспособность! Это же фантастика! В 75 и в 80 лет работал так, как будто все еще молод.  Что такое каждый день подниматься в 4 часа утра! А он вставал, объезжал фермы, всё видел, всё знал.

Вот еще на память пришло… По линии профсоюзов мне пришлось возглавлять делегацию в Японию. В тур-поездку. И представьте себе: пришлось писать расписку, что беру ответственность за Майстренко на себя. Почему? Потому что ему на то время стукнуло восемьдесят лет.

Ну и дипломат – еще тот был. Говорит мне: приезжай на планерку в совхоз. Да не просто так, а с замечаниями к специалистам. Это мне поддержкой будет. Ох, и взгрею я их!

Черушев

…Уровень Владимира Ильича Черушева, руководившего колхозом «Россия» (в станице Новомышастовской, прим.редакции), был таким же – очень высоким. Он хорошо знал производство, жесточайшим образом требовал дисциплину. Когда собирал правление или проводил планерку, все сидели тихонечко. Если Владимир Ильич начинал говорить тише, потом еще тише, все знали: жди бури.

Был начитан. Не знаю, когда он находил время на книги, может за полночь засиживался, факт тот, что поговорить с ним было за удовольствие. Глобального плана человек. Жаль, рано ушел из жизни. Болел, сильно болел. Да… Помню, поехали с ним в Москву пробивать новый генплан станицы. Все нужно было согласовывать, все. И вот, значит, утрясли дела, зашли в ресторан покушать. Я говорю: раз все у нас получилось не грех по коньячку. Он кивает. Приносят нам по шкалику. Выпиваем. И вдруг я вижу с Черушевым что-то не то. Лицо пошло красными пятнами. Потом он признался: с сердцем плоховато. Инфаркт он перенес на ногах. А тут я со своим коньячком… Ну и он тоже молодец! Нет, чтобы отказаться.

Марковский

…Иван Васильевич Марковский, как председатель колхоза имени Мичурина — еще та сила! Памятью обладал феноменальной. На любой вопрос ответ, как по учебнику. Он всех своих людей знал не только по имени, но и по отчеству. Хутор Трудобеликовский — больше десяти тысяч населения, а он – здравствуй, Мария Ивановна, добрый день, Иван Кузьмич. Помню, присутствовал на колхозом собрании. Один руку тянет, слово просит, другой, третий… И каждого Иван Васильевич представляет.

Большой хозяин был. И, как Майстренко, отличался дальновидностью. Кстати, они хорошо дружили. Сначала Майстренко верховодил, как бы наставником был. А дальше – всё, сравнялись.

Потом Ивана Васильевича инсульт подкосил. Я стал замечать: возвеличиваться начал, говорить о себе в высокой степени. Раньше за ним этого не водилось. В конце концов освободили его от руководства колхозом. Доживал он так – сам с собою. Горевал, если слышал, что хозяйство падает вниз. Когда хоронили, далеко не все специалисты пришли проститься. Этого я не мог и не могу понять… Столько лет вместе, а в день «прощай» — порознь.

Кирий, Никипольский, Белозеров и другие

— А кроме этих троих были крепкие хозяйственники?

— Да, конечно. Я помню, как подбирали кадры для рисосовхоза «Чебургольский». Выбор пал на Петра Яковлевича Кирия. Он работал главным инженером в колхозе «Советская Россия» (станица Староджерелиевская, прим.редакции). Толковый специалист и организатор.  А еще он с Лебедей (хутор в Калининском районе, прим.редакции), то есть, считай, что местный. Стал с ним разговаривать. А он и слушать не хочет: никуда не пойду и все тут. Я – нажимать на партийную ответственность, на наши добрые отношения, мол, подводишь, мил человек. Тогда Кирий (представьте себе!) поднимает рубашку и говорит, что его высыпало, аллергия доконала, а вы, мол, тащите в бурьяны.

В общем, кроме высыпания и каких-то бурьянов особых, крыть было нечем. И Петра Яковлевича я доломал. Кстати, важная деталь. Кадры мы часто черпали в трудных с экономической точки зрения хозяйствах. Если там специалист держится, значит, есть масло в голове, закаленный он. А, например, в рисосовхозе «Красноармейский» была толстая подушка безопасности. Там техники много, есть удобрения, гербициды. Все есть, работай только. А это изнеживает. Жирок нарастает.

Еще хочу вспомнить председателя колхоза имени Калинина Алексея Федоровича Никипольского. Хозяйство он вел неплохо, специалистом был отличным. Но где-то были осечки. Жалобы на него сыпались. И вроде бы ничего серьезного, а все равно — всякий раз неприятный осадок. В конце концов он подал заявление. Если память не изменяет было Никипольскому всего-то 62 года. Ушел. Он так и сказал: «Ухожу в отставку!». И добавил как-то по-стариковски: «Хочу немножко отдохнуть». Я понял: держать его не надо. Тем более, что «подрастал» Василий Андреевич Белозеров. Было кому прийти на смену. Он смолоду толковый.

— А с большими людьми, ну, скажем так, с государственными деятелями, приходилось встречаться?

— Конечно. И много раз. А крепко в памяти остался большой гость Красноармейского района Рауль Кастро с супругой (тот, что брат команданте Фиделя Кастро, прим.редакции). Он потом станет главой Кубы. Встреча проходила в Красном лесу. Сюда приехал Виталий Иванович Воротников с женой, — он тогда послом был в республике Куба. Я позвонил Майстренко: говорю, ну чего ты сидишь, к нам такие люди пожаловали.

Прилетает Алексей Исаевич. В руках три букета. Белые лилии. В декабре, в канун Нового года, они смотрелись космически. Первый букет Майстренко вручает жене Воротникова, второй – жене Рауля Кастро. А с третьим заминка вышла, но не долгая. Третий достался переводчице. Когда лилии были розданы, Майстренко кинул в меня вопрошающим взглядом. Я сделал рукой знак: все правильно.

Что меня поразило в Рауле Кастро… По-русски говорил хорошо. Но это еще ладно. Он знал историю и географию России, он понимал, что такое Сибирь, Камчатка, Дальний Восток, Кубань. Создавалось впечатление, что Рауль Кастро живет здесь и прекрасно знает страну. Это импонировало. Нашу родину уважают. Ну а почему бы и нет? Наши деды, отцы и мы сами, построили великую державу. Разве не так?

— Какая из наград самая для вас существенная, самая важная?

— Звание Героя. Но меня так и манит сказать — ещё Орден Трудового Красного Знамени, которым при мне был награжден колхоз «Советская Россия». Это большая, просто огромная, честь для всех колхозников на то время.

— Спасибо за интересные воспоминания! Здоровья вам и благополучия!

Материал подготовлен корреспондентами «Голоса правды» Александром Косенко и Сергеем Базалуком

Открыть архив файлов