Станицу оккупировали в августе 1942 года, а освобождена она была в феврале 1943-го
Воспоминания, записанные со слов свёкра Ивана Ефимовича Списа, прислала в редакцию учитель СОШ №11 станицы Староджерелиевской Татьяна Спис. Яркие, эмоциональные и подробные, они помогают представить, как жили в те трудные годы, как выстояли и победили.
«…Нас в семье было трое. В 1941-м старшей сестре исполнилось 12, брату — 6, мне — 4 годика. Отца сразу призвали на фронт. Можно только представить, как было страшно и трудно маме.
Первыми в станицу зашли румыны (летом 1942 года – прим. автора). По лицам станичников мы, дети, понимали: их надо бояться. Румыны разгораживали заборы, освобождая место для немецких машин и танков. Наш двор был буквально напичкан техникой.
Враги поселились в хате. Мать заставляли готовить еду, печь хлеб. Немцы строго следили, чтоб нам ни крошки не перепало. Жадные были.
Чтобы меньше привлекать внимание оккупантов, мама перевязывала нам голову и горло тряпками: немцы боялись скарлатины, вшей, даже одежду свою они не стирали — жгли.
Помню бумажный дождь. Это были листовки, сброшенные с фашистского самолёта. Хорошо запомнился телефонист, который сносно говорил по-русски. Однажды какой-то фриц наставил на меня автомат, что-то требуя. Телефонист вмешался и увёл этого сумасшедшего. Наверное, у него тоже были дети. А ещё немцы ели шоколадные конфеты, а обёртки бросали нам. Как пахли эти бумажки!..
Была у нас корова. Когда приказали её сдать, мать сказала: «Ну, дети, прощайтесь с кормилицей!.. Погоним на весовую». А на весовой немец в очках вдруг махнул рукой и не стал забирать корову. Полицай очень удивлялся. Мы — тоже. Потом всё прояснилось. Прибыли на постой другие фрицы и стали запивать хлеб молоком от нашей кормилицы.
Но вот корова доиться перестала. Маме не поверили. Солдаты пошли сами доить. Спрашивали про кур. Тоже говорим: нету. Под утро на чердаке закукарекал петухи выдал всех. Немцы кур забрали…
Румыны варили мамалыгу в чугунках. Выворачивали кушанье на широкую доску и резали на куски нитью. Мы только облизывались.
Февраль 1943-го хорошо запомнился. Залпы орудий. Паника. Мы бежали раздетыми по улице, не обращая внимания на стужу. Собрались в саманной хате у Марии Горошиной. Красная Армия наступала со стороны Новониколаевской. Как сейчас помню: возле хаты — четыре лошади впряжённые, одна — убитая. И немец стонет в шарабане.
Когда Староджерелиевскую освободили, ночью кто-то постучался в наше окошко. На столе горела свечка из гильзы. Всполохи огня выхватили лицо. Отец!.. Он принёс нам три квашеных яблока. Ничего в жизни вкуснее не едал!..
Отец лежал на кровати, а я ползал по нему, как муравей. Было приятно, когда он гладил меня по голове. Больше я его не видел. Позже придёт бумага: «…участвовал в боях за Керчь, пропал без вести». Горе матери нельзя передать. Она всё причитала: чувствовал, знал, что не свидимся. А как ему не хотелось покидать семью!
В 1946-м я пошёл в школу. Нам с братом пошили постолы — резиновые галоши. Одни на двоих. До обеда брат обутый, после — я. Запомнились первые штаны, купленные на вечернем базаре в Славянске на деньги, которые выручили, продав кабаки.
В голодном 1947-м ели корни рогоза. Его копали в плавнях, сушили, собирали крахмал и делали коржики. Сковородку смазывали солидолом. Корка на коржиках получалась синяя, а сами они пахли керосином. Так за счёт рогоза и выжили.
Первая моя учительница, Ирина Семёновна Решитько, очень сильно голодала. Придёт, бывало, к нам домой, а мама её угощает хлебцем, испечённым из паники (семена сорняков). Помню, на уроке читали стихи про край родной. И там были такие строчки: «Полны хлеба амбары и клети». От этих слов учительница упала в обморок.
Бумаги не было. Писали мелом на чёрной кальке, стирали сухой тряпкой. Чернила делали из варёной луковой шелухи или разведённой сажи. Перья наматывапи на палочки.
В школу ходил я в рваной фуфайке. Девчонки смеялись: «У Списа мясо вылазит». И выдергивали вату. Я нашёл выход из положения — вывернул фуфайку наизнанку.
В комсомол нас принимали в ст. Красноармейской, куда мы ходили пешком. И никто за труд это не считал. Патриотизмом были охвачены все, от мала до велика.
На летних каникулах работали. Возили на быках зерно с поля на ток. Помогали собирать хлопок, который в то время пробовали выращивать на Кубани. Кухарки делали «затирку», подкармливали нас. Устав, мы спали вповалку прямо на земле. Дружно пели: «Широка страна моя родная».
А как мы любили Новый год! Ждали подарков. Взрослые исхитрялись радовать детей. За счастье и богатство были яблоки, конфетки, пряники. Игрушки на ёлку делали из бумаги, из глины. В ход шло всё пёстрое.
В раннем детстве я сделал вывод: люди — разные, и война здесь не причём. Моя тётка Хивря детей не имела, но жадная была. А у другой, тёти Ариши — семеро по лавкам. Придём мы с братом в гости, она хоть чем-то, но угостит. Пусть это будет яблоко или сухарики.
Работы я никогда не боялся. Трудился много. Награждён медалью «За доблестный труд». Я — счастливый человек. Есть сын. Двое внуков, трое правнуков. Они не знают, что такое голод и война. Что ещё для счастья нужно?!»
Открыть архив файловПодпишитесь на рассылку
62 года, жена его Параскева 52 года.
54 года, дети его: Иван 21 год, София 18 лет,…
37 лет, жена его Дария 39 лет, дети их: Стефан…
урядник – с 1858 по 1861 гг.
урядник – с 1867 по 1871 гг.
урядник – 1833 г.
проживала по ул. Энгельса.
1908 г.р., проживала по ул. Д.Бедного, 28.
проживала по ул. Коммунистической, 87.
место рождения: Донского Войска обл., Екатерининская станица (современное название Краснодонецкая,…
место рождения: Донского Войска обл., Екатерининская станица (современное название Краснодонецкая,…
место рождения: Донского Войска обл., Екатерининская станица (современное название Краснодонецкая,…