«Гроб неверных» и русская отвага: Штурм Шумлы глазами казака

У крепости Шумлы

«С 29 июня месяца в походе до крепости Шумлы для наблюдения неприятеля в оной находящегося и в не однократных рекогносцировках около упомянутой крепости и окрестностях ее» (из формуляра Ивана Сура).

Шумла (ныне Шумен в Болгарии) расположена в лощине, образуемой двумя скалистыми выступами отрога Малых Балкан. Между этими выступами, от деревни Ченгель до деревни Странджа (см. рис. 9), на протяжении почти шести километров тянулся главный фронт мощных укреплений Шумлы. Далее бастионы располагались по недоступным скалам южного и северного края плато, образовавшего вершину горного отрога, у подошвы которого и стояла эта крепость.

Шумла, которой командовал Решид-паша, считалась неприступной. Ее называли «гробом неверных», потому что взять ее было практически невозможно. «Вид на Шумлу очарователен. Блестящие в долине сквозь сребристый пар ярких солнечных лучей минареты города! Увлекательный абрис окружающих гор, покрытых растительностью! Белеющие на них палатки! Движение по тропинкам турецких всадников! Беспрестанно меняющиеся оттенки небес!», — так описал крепость русский офицер. Думаю, такой ее видел и наш Иван.

«Принимал участие в сражениях 25, 27 и 28 июля, в которых неприятель совершенно был разбит и обращен в бегство со значительным для него уроном» (из формуляра урядника Ивана Сура).

25 июля войска Красовского двинулись к Марашу (см. рис. 9), с целью не позволить туркам пройти из Шумлы за Балканы. Неприятель атаковал наши войска на походе. Завязался бой, в котором верх одерживали то мы, то они.

«Пули сыпались на нас и справа, и слева. Турки выскакивали неожиданно невесть откуда и резали головы нашим раненым и отсталым людям. Но, увидев, что к нам подходит подкрепление, оробели. Мы не упустили этого случая, сжались в комок и врезались в середину турок, которые, обороняясь сначала с упорством, вдруг обратились в неудержимое бегство, подобрав зубами шаровары и раскидывая во все стороны свои красные башмаки», — вспоминал Иван Сур.

Нам удалось их опрокинуть, и неприятель отступил к Мачинскому укреплению. 27 июля стычки с турками продолжались. На следующий день неприятельская пехота и конница в больших массах заняла позицию на высотах перед Мачинским редутом. Красовский приказал основному отряду стать в закрытом месте за Марашем (см. рис. 9), а казакам, бывшим на передовых постах, сделать движение, а потом отступать туда же.

«Надо же, — подумал Иван, — точно так же, как и мы горцев заманиваем».

Турки последовали за ними в числе около 7000 пехоты с 8 полевыми орудиями и 5000 конницы. Когда массы приблизились к Марашу, Красовский выдвинул на высоту свой отряд и, став во главе конницы, повел ее рысью навстречу туркам, которые начали отступать, но, подпустив нас на половину пушечного выстрела, открыли огонь из полевых орудий.

Красовский приказал вызвать обе конные артиллерийские роты. Едва орудия наши успели выпустить по два выстрела, как неприятель, сняв свои орудия с позиции, начал поспешно отступать к Мачинскому редуту, а частью прямо в горы. Наша конница и конная артиллерия помчались за противником в карьер, пехота быстро наступала за кавалерией, двигаясь большею частью бегом, конно-батарейная рота открыла убийственный огонь, и отступление турок превратилось в беспорядочное бегство.

Войска Красовского после этого перешли в Мадерде, ближе к Шумле. Появилась возможность более тщательно следить за турками, нападать на фуражиров, высылавшихся из крепости, захватывать пленных, посылать разъезды вокруг Шумлы. 14 августа 1829 года из главной квартиры армии получено известие о занятии Адрианополя. В этот же день Красовский послал визирю, находившемуся в Шумле, письмо, в котором уведомил его о занятии Адрианополя и предложил ему личное свидание, которое состоялось 16 августа.

После обычных в таких случаях приветствий, вся свита перешла в другие палатки, и между начальниками нашего отряда и визирем начались переговоры… не закончившиеся ничем. Красовский вернулся к войскам и немедленно двинул их из Мадерды к Шумле. Начались осадные работы.

«19 августа при занятии позиции при крепости Шумлы и при осаде передовых укреплений оной. 25 и 26 при отражении многочисленного неприятеля, сделавшего вылазку на редуты наши» (из формуляра Ивана Сура).

В ночь на 19 августа был заложен редут №1 на 8 орудий в 250 саженях от неприятельского укрепления. Работы продолжались, и 22 августа отряд уже смог открыть с возведенных укреплений сильный огонь по неприятельским позициям, который продолжался целый день, также продолжались и осадные работы.

«29 августа в сражениях с неприятелем, состоявшим под командой Сераскира Гассан-паши, каковой  тоже был разбит и обращен в бегство» (из формуляра Ивана Сура).

29 августа визирь опять выступил из Шумлы с 7 батальонами, 8 полевыми орудиями и 4000 человек конницы и быстро двинулся к курганам. Движение это было замечено у нас в самом начале. Дело разыгралось очень быстро: как только наша артиллерия открыла огонь и обозначилось направление наступления наших войск, так турки, не принимая атаки, обратились в бегство, поспешно увозя свои орудия к укреплению.

5 сентября прибыл курьер с извещением от Дибича о заключении Адрианопольского мира. Красовский тотчас же послал в Шумлу к визирю статского советника с сообщением о мире и своем намерении с рассветом приехать в крепость. Визирь Решид-паша и Гуссейн-паша встретили Красовского очень дружелюбно и не скрывали своей радости по поводу известия о заключении мира. Свидание продолжалось около часа, и обе стороны расстались, уверяя друг друга во взаимном уважении. По возвращению в лагерь, Красовский разослал всем подчиненным ему войскам приказ о прекращении военных действий. 8 сентября всеми войсками 3-го корпуса на равнине между султанским редутом и речкою Баклуджею было совершенно молебствие по случаю заключения мира.

После окончания молебствия и салютационной пальбы к нашим войскам прибыл верховный визирь в сопровождении сераскира Гуссейна-паши и свиты в 1500 человек. По приближению визиря к левому флангу наших войск генерал Красовский принял его с отданием ему воинской чести, как следовало главнокомандующему дружественной державы. 9-го числа верховный визирь и сераскир Гуссейн с важнейшими чиновниками снова прибыли в русский лагерь, желая видеть наше пехотное и кавалерийское ученье.

11-го числа по предложению верховного визиря Красовский с генералами и большою частью офицеров вверенного ему корпуса, присутствовал при учении находившихся в Шумле регулярных турецких войск.

«Интересно как, — подумала я, — неделю назад головы нашим резали, а после заключения мира сразу друзьями стали!»

Вторую половину сентября войска 3-го корпуса, в который входил и отряд нашего Ивана, провели на том же месте под Шумлой. «В это время мы продолжали обмениваться визитами с турками, давая друг другу обеды, причем турки, бывая у нас, забывали строгие заветы своего пророка и при звуках музыки находили особенно приятным шампанское, которое мы, для приличия, называли старым щербетом», — из воспоминаний русского офицера. Скорее всего, и наш Иван побывал внутри Шулмы. Стоянка на месте, хорошее продовольствие, радостное настроение духа по случаю окончания войны — все это способствовало тому, что люди в отряде были бодры и здоровы, лошади в таком теле, что лучше и желать невозможно, а одежды в превосходном состоянии. В ноябре турецкие войска покинули Шумлу и направились в Адрианополь, а наши войска — на зимние квартиры.

Открыть архив файлов