Огненный февраль 1943-го: как станица Красноармейская стала ареной решающей для района битвы

Факты о событиях при освобождении райцентре собрала в своей книге «История станицы Полтавской (Красноармейской)» краевед Валентина Александрова.

Она писала, что с января 1943 года закавказский фронт совместно с южным после окружения немецкой группировки под Сталинградом перешли в наступление, освобождая Северный Кавказ от фашисткой нечисти, — город за городом, район за районом. Немецкие войска стали быстро, зачастую бросая технику из-за бездорожья, откатываться на запад, к Таманскому полуострову. Там они, сгоняя местное население, срочно строили хорошо укрепленную «Голубую линию», рассчитывая здесь закрепиться, и, по возможности, снова перейти в наступление, чтобы выполнить намеченный план «Эдельвейс».

12 февраля 1943 года советские войска освободили город Краснодар — столицу Кубани и развернули широкое наступление на Крымск — Новороссийск, Славянскую — Темрюк. Однако, на этом направлении немецкое командование 17-й армии оказывало упорное сопротивление, завершая строительство укреплений «Голубой линии». Шли ожесточенные бои на подступах станиц: Новониколаевской, Староджерелиевской, Старонижестеблиевской, Красноармейской, Славянской, хутора Лебеди. Немецкое командование станицы Красноармейской, видя, что придется уходить из теплых квартир станицы, составило план:

1. вывезти из станицы весь скот, как тягловый, так и продуктовый;
2. взорвать все представляющие ценность здания (школы, клубы, больницы, амбулатории, библиотеки и т.д.);
3. взорвать не вывезенные военные склады с боеприпасами;
4. уничтожить всех арестованных и военнопленных;
5. обеспечить немецкую армию рабочей силой;

Осуществляли немцы этот план с 1 февраля по 8 марта 1943 года.

С начала февраля стали угонять оставшийся в колхозах и у колхозников скот. Немцы, полицаи заходили во дворы станичников и забирали всю животину, если она у них еще оставалась. Угоняли всех рабочих лошадей, подводы. По улице Просвещения уходили подводы вплотную одна за другой. Угнали из станицы 125 человек мужчин. Куда — неизвестно. Из них вернулось только четверо.

Перед отступлением немцы по приказу командования заминировали все наиболее фундаментальные здания. Все они были взорваны. Заминирован был и политпросветтехникум, но люди, прятавшиеся в бассейне и в подвалах, не дали взорвать его, да и подрывники — немцы не проявили принципиальной инициативы. Здание сохранилось целым, только без окон, дверей, крыши и полов.

От железнодорожного вокзала, к Славянской, вдоль полотна железной дороги, находились немецкие склады, боеприпасы, на рельсах стояли вагоны с боеприпасами и растительным маслом. О судьбе их вспоминает бывший сапер, разминировавший впоследствии окрестности станицы Красноармейской Варич Василий Никитович: «… наш район, как нигде в крае, больше всех был напичкан минами. Сюда в тупиковую ветку сошлись все эшелоны с боеприпасами. А станица наша в прямом смысле была на пороховой бочке. Здесь по обе стороны железнодорожного полотна лежали в 3-4 ряда опрокинутые вагоны, более 20 паровозов. А самое главное, самое страшное — это миллионы снарядов! Склады, штабеля — жутко было смотреть. В ночь отступления фашисты взрывали все, что успевали. Станица содрогалась, а люди, жившие в районе вокзала, буквально глохли от взрывов. Всю ночь рвались эти снаряды. Все снаряды и мины разбросало на сотни метров в степь» («Голос правды» № 26 от 5 марта 1993 года). Конечно, все взорвать они не могли, и на протяжении многих лет на этих снарядах и минах подрывались жители нашей станицы.

Бои за станицу Красноармейскую и другие населенные пункты были упорными и носили ожесточенный характер. Об этом свидетельствует запись в журнале боевых действий 409-й Стрелковой, Кировоградско-Братиславской ордена Богдана Хмельницкого Армянской дивизии.

«К исходу 19 февраля части подошли к Старонижестеблиевской, где противник закрепился и приостановил наше продвижение.

20-24 февраля дивизия вела бой за овладение Старонижестеблиевской. Оборона противника изобилует насыщенностью его огневых средств и особенно автоматическим оружием…

В ночь с 24 на 25 февраля противник оставил станицу Старонижестеблиевскую и отошел на заранее подготовленный рубеж, оборону у станицы Красноармейской, где и завязались тяжелые, кровопролитные бои с противником.

1 марта противник продолжал оборонять занимаемый рубеж — станицу Красноармейскую.

2 марта получен приказ командующего 9-й Армии, 409-й Стрелковой дивизии — атаковать противника у станицы Красноармейской, форсировать реку Ерик Полтавский и к исходу дня выйти к реке Протоке. Части дивизии, переходя неоднократно в наступление и успеха не имели, и занимали прежнее положение.

6, 8 марта противник прочно обороняет занимаемый рубеж обороны, ведет артиллерийско-минометный огонь по боевым порядкам частей дивизии и огневым позициям артиллерии.

… в ночь на 9 марта противник прежней группировкой начал отходить в западном и юго-западном направлении, имея свой основной рубеж обороны по западному берегу реки Протоки».

Учитывая то, что февраль, март на Кубани — период распутицы, немецкое командование преграждало продвижение войск только вдоль дорог сильными опорными пунктами. При этом оно усилило действие своей авиации, которая, захватив господство в воздухе, почти постоянно находилась над полем боя. Однако, солдаты и офицеры, преодолевая упорные сопротивления, распутицу, идя зачастую в обход по пояс в ледяной воде, отвоевывали один опорный пункт за другим, одну станицу за другой.

При освобождении станицы Красноармейской наступление велось частями 9-й Армии Закавказского фронта. Так вот, 11-му стрелковому корпусу, а также 19-й и 131-й Стрелковой бригаде и отдельному 143-му Стрелковому батальону пришлось принять участие в освобождении станицы со стороны Старонижестеблиевской. Со стороны Новониколаевской и Джерелиевской двигались также части 223-й Стрелковой дивизии. Части 317-й и 351-й Стрелковых дивизий наступали на Славянскую со стороны Чебурголя по Азовским плавням. Наступать было нелегко. Красноармейцам пришлось нести на себе не только продовольствие, но и значительное количество боеприпасов, т.к. подвозить их для войск по дорогам и тропам, проходившим по плавням, было нельзя. Со стрелковыми частями действовали 82-миллиметровые минометы, которые переносились расчетами, т.е. на плечах тех же бойцов, и мины к ним — специально выделенными бойцами. Среди солдат 267-го батальона связи, наступавших со стороны Гривенской и Чебурголя, шел к своей родной хате Кузьма Денисович Кузьменков, которому и домой-то зайти было некогда. На краю станицы узнал он, что семья ждет его и, отпросившись у командира на сутки, убедился, что семья жива и пошел на освобождение Славянской, Анастасиевской и т.д., и до Берлина, приняв участие в его штурме.

Из станицы немцы отступали по улице Просвещения на запад. К 12 часам ночи 9 марта оккупанты отступили, боясь окружения, бросая технику, снаряды, подводы и т.д. Вместе с ними, боясь возмездия, ушли и те, кто быстро нашел общий язык с фашистами: полицаи, переводчицы, предатели. Первыми в станицу пришли разведчики. Станичники ждали бомбежки, обстрела станицы, но, после прихода разведчиков, стало ясно: бояться нечего, станица пуста. Утром зашли остальные войска. Вместе с ними в станицу из Джерелиевской вернулись партизаны. По словам Ладони И.Е.: «Когда освободили Староджерелиевскую, мы, партизаны, были в ней. Приехали в Красноармейскую 9 марта вместе с частями Красной Армии. Здание райисполкома разгромлено, подорвано. В моем кабинете, совершенно пустом, висел портрет Сталина, — я был поражен. На полях сражений и в станице немцы оставили 518 единиц техники. Две машины оставили райисполкому, а остальные использовали в ходе наступления красноармейцы».

Первых своих освободителей станичники встретили с радостью. Над Райисполкомом был водружен красный флаг Алиевым Али Гурметом. Со слезами на глазах освобожденные смотрели на исхудавшие, заросшие, измученные лица освободителей. Уже к их приходу в каждом доме хозяйки наготовили кушать. За столом угощали тем, что могли уберечь от грабительских рук оккупантов. Женщины со свойственной им заботой, стирали, вываривали и штопали одежду красноармейцев. Старались найти обувь нужного размера, т.к. обуты были наши солдаты и в галоши, и в обмотки, и в чувяки, — ведь распутица быстро уничтожала сапоги, а в степи и ходе сражения, где и что можно было обуть?.. Потому и заботились о них по-матерински. И чувство благодарности проявляли как могли.

В небе над Красноармейской героически сражались летчики 979-го Волковысского истребительного авиаполка, в котором воевал и пал смертью храбрых Герой Советского Союза капитан Федоренко Василий Иванович, захороненный сначала во дворе техникума, а потом на площади Героев.

В 45-м истребительном авиационном полке (216-й смешанной авиационной дивизии, 4-й Воздушной армии Северо-Кавказского фронта) воевали Иван Леонтьевич Шматко и Кудряшов Николай Иванович, погибшие в воздухе над Красноармейской после тарана с мессершмиттами.

Об их героическом последнем бое в небе над станицей рассказали в своих воспоминаниях Герои Советского Союза, летчики Александр Покрышкин и Иван Бабак.

«Старший лейтенант Иван Шматко и комсомолец сержант Николай Кудряшов вечером 22 марта 1943 года вылетели в составе восьмерки истребителей P-39 «Аэрокобра» под командованием штурмана полка капитана М.Петрова на патрулирование в районе станицы Красноармейской Краснодарского края. Когда время патрулирования подходило к концу, появились 4 истребителя противника Me-109. Петров повел группу в атаку, но немцы уклонились от боя. В это время в стороне и выше появилось еще 8 Me-109. Когда Петров развернул группу в их сторону, появилось еще 8 «мессершмиттов». Завязался неравный бой. Немцы атаковали со всех сторон. Им удалось сбить ведомого Петрова летчика Поддубского А.

Наши сбили два «мессершмитта». В это время был ранен ведущий Кудряшова лейтенант Б. Глинка. На поврежденном самолете он стал выходить из боя. Его начали преследовать четыре немецких самолета, пытаясь добить. Кудряшов бросился на помощь своему ведущему и отбил атаку. Тогда противник переключился на него. Самолет Кудряшова был подбит. Он сообщил по радио, что горит и стал набирать высоту, чтобы выпрыгнуть с парашютом. Фашисты снова набросились на самолет Глинки и стали брать его в клещи. Тогда на виду у всех Кудряшов развернулся и направил свой истребитель на ближайший «мессершмитт». От удара оба самолета взорвались в воздухе. Сержант Кудряшов погиб.

А через несколько минут ситуация повторилась: теперь загорелся самолет старшего лейтенанта Ивана Шматко, а его ведомый сержант Кудря, отсеченный от наших самолетов, попал в трудное положение. И тогда старший лейтенант отказывается от единственной возможности спасти жизнь, выбросившись на парашюте, и идет на таран…

Так погибли два летчика-товарища. Иван Шматко был уже опытным летчиком, сбившим восемь самолетов; талант же Кудряшова только начинал раскрываться; сделал он всего шесть вылетов, но уже успел уничтожить два фашистских самолета…

Эти два тарана стали переломным моментом боя. Два тарана в одном бою! Символ доблести, отваги, мужества и силы советских летчиков» (Бабак И. И. Звезды на крыльях. Документальная повесть.- М.: ДОСААФ, 1981).

По некоторым сведениям, останки летчика Ивана Шматко похоронили во дворе местной школы станицы Красноармейской, потом его перезахоронили в братской могиле в Центральном парке станицы. О захоронении Николая Кудряшова никаких сведений нет. Могила считается неизвестной.

Сразу же после освобождения в станице было организовано три госпиталя для раненых бойцов. Вот как вспоминает это время Сафронова Нина Евдокимовна: «… я…..была направлена в 9-ю армию, воинскую часть 39430 писарем в полевом прачечном отряде… Мы обслуживали, в основном, госпитали. В отряде были бучильники (котлы), где кипятили белье раненых. Госпитали были: № 2323 в школе № 4 — раненые, в основном, с черепно-мозговыми травмами, в средней школе № 1 располагался 1480-й госпиталь, где лежали все хирургические. По Красной, где в последствии была архитектура и музыкальная школа, был госпиталь № 56, в котором лечились инфекционные больные солдаты… Все, кто умирал в госпитале от черепно-мозговых травм, хоронились на кладбище, из других госпиталей — на площади Героев».

Факт

Во время освобождения Красноармейского района от фашистских захватчиков погибло 5000 красноармейцев. Только в боях за станицу Красноармейскую убито и скончалось от ран более 350 солдат и офицеров нашей армии. Все они захоронены в братских могилах, над ними стоят обелиски памяти.

Открыть архив файлов