Сайт об истории и людях
Красноармейского района

На лошадях в Царицын: предвоенные годы оставили у 103-летнего Григория Пухно неизгладимые впечатления

Воспоминания ныне здравствующего фронтовика опубликовал в своей новой книге Алексей Ларкин

Спустя многие десятилетия Григорий Иванович Пухно помнит о том, как жила станица перед войной. Тогда еще местные жители не подозревали о предстоящих испытаниях.

Родная сторона

29 сентября 1919 года мне посчастливилось появиться на свет пред­последним, седьмым ребенком, у добрых и трудолюбивых родителей — вы­ходцев из казачьих семей Пухно и Лебедь. Тремя годами позже, 28 августа 1922 года, родился мой брат Василий. Отец наш, Иван Петрович, был грамотным, вы­писывал журнал «Ниву» с картинками, которые я любил рассматривать. Родня этому удивлялась, они говорили, что грамота не кормит. Характер у отца был несколько замкнутым, может от того, что в детстве он был силь­но перепуган конокрадами, которые бросались на него с вилами. Был не­многословен. Мама, наоборот, была общительной, приветливой и терпели­вой. Она имела врожденный педагогический дар, хорошо пела. Была масте­рицей-рукодельницей: умела прясть веретеном и на прялке, шить, вязать шерстяные вещи, ткать.

Пожалуй, мое первое детское воспоминание связано с болезнью. Это слу­чилось снежной зимой — родители укутали меня в кужух и повезли к врачу в Славянскую, за санями от дома и назад бежала наша собачка. Жили ску­ченно в турлучном доме, крытом красной черепицей, который родители построили в 1908 году на Причипиловке (одна из окраин станицы Ивановской).

В нынешнем понимании это был не совсем дом, здесь под одной крышей размещались жилая комната, чулан, «будка» с закромами для зерна, бочками для проса, сапеткой для кукурузы и конюшня. Жили все в одной комнате.

В 1927 году родители стали строить новый, более просторный, как тогда говорили, крытый под корешок дом. Для кровли из Гривенской было привезено 20 подвод камыша. За до­сками отец ездил в Царицын (Волгоград). За строевым лесом в Эриванскую мы ездили с отцом вместе. Это была тяжелая и дальняя поездка, по пути кормили лошадей сеном, которое везли с собой, и, съедая положенную порцию, лошади просили еще, ставя ногу в пустую корзину. С гор, помимо бревен, привезли несколько камней, которые использовались как груз для солений.

Пе­ред нашим двором был большой выгон, а за ним, на берегу лимана Великого, — амбары обще­ственного зернохранилища и пастбище. На тер­ритории нынешней конноспортивной школы до 1930 года ежегодно проводились осенние ярмар­ки. Это было местом торговли и праздничного веселья. Гремела музыка с балконов балаганов, с каруселей. В моде были граммофоны. В 1929 го­ду старшая сестра Катя нам с Васей сшила пер­вые в нашей жизни трусы. Мы продавали на ярмарке воду и на заработанные деньги вдвоем сфотографировались.

Это было ярким событием, которое запом­нилось на всю жизнь. Наш паевой надел находился вблизи дедушкиного (Петра Ивановича Пухно, 1850-1925 гг.), недале­ко от Круглика. С весны до осени семья перебиралась жить в степь, перевозили скот и птицу. Я всегда искал яйца, которые цесарки несли в растущей пшенице.

Все мои сестры и братья с ранних лет помогали по хозяйству. Ранним утром, еще в тем­ноте, меня поднимали на обмолот зерна — я был погонычем лошади, которая на току тащила за собой каменный каток по кругу. Очень хотелось спать, и когда глаза закрывались, отец плескал мне в лицо воду из кружки.

Рядом с нами жил Степан Скрыпник, 1918 г. р. – мой товарищ по детским играм в «степу». После трудового дня, в сумерках, все дети собирались вместе и, как завороженные, слушали звуки степи и следили за колыханием веток деревьев, на которых усаживались на ночь индюки. Их силуэты казались нам головами людей, которые заглядывали к нам, и мы спрашивали: «Ну, кто там, заходи!»

Шло время, менялась устоявшаяся жизнь, все стало как-то тревожно. Как и все, подросши, пошел в школу. Начальная школа была ря­дом, это было очень удобно. Обучали на украинском языке, за порядком следил техслужащий — дедушка, который проверял чистоту нашей обуви.

Я ходил в «постолах», напоминающих лапти, их отец шил из сыромятной кожи шерстью наружу, а устил­ки были из соломы. Обучение часто прерывалось. Вся школа, особенно осенью, работала на уборке хлопка до первого снега и мороза. В это время отец и мать переболели брюшным и возвратным тифом. В 1929 году семья вступила в колхоз. Бывший его председатель Дмитренко Петр Нико­лаевич часто отзывался об отце как об умелом и старательном работнике Удар бревна во время работы в плотницкой бригаде. да еще голод и малярия, подорвали его здоровье, и 16 марта 1934 года, к большой печали семьи, он умер. В это время я жил в семье старшей сестры Кати в станице Холмской. Нянчил ее ребенка, а они с мужем Николаем Маздором работали учителями в школе крестьянской молодежи (ШКМ).

Труба позвала

1 октября 1939 г. меня призвали в РККА. До этого я подружился с Ве­рой Дворник, гуртом ходили на танцы в клуб колхоза им. Кирова, с танцев провожал домой, а она провожала меня на военную службу. Когда бежала за отъезжающим грузовиком с новобранцами, то на ее туфле оторвался каблук. Пронеслась тревожная мысль о нехорошем знаке, но старались о расстава­нии не думать, Переписывались 2 года и Вера ждала…

Райвоенкомат был в ст. Старонижестеблиевской (назывался Ивановским РВК, и район был Ива­новский). Там мы пробыли сутки, 2 октября погрузились в вагоны и со станции Ангелинской отправились в Батайск. Это был небольшой перегон, а дальше направились на восток. Сначала не отходили от окон, все было интересно, особенно запомнилось 13 октября — пересекли реку Волгу.

Об Уральских горах все были наслышаны еще со школьной скамьи. А тут представилась воз­можность увидать древний каменный пояс своими глаза­ми. Какой он на самом деле? «Скоро ли Урал?» — спросили на одной из станций железнодорожника. «А вы уже еде­те по Уралу», — был ответ. Покрытые лесом, сглаженные вершины невысоких гор, отдельно стоящие скалы. По­крытые травами долины рек, разбросанные в беспорядке озера. Все заметнее вступает в свои права горная приро­да: то огромный овраг промелькнет, то вереницей бегут мимо окон высокие холмы, то поезд, ныряющий в ущелье. Под колесами грохочут мосты.

Преодолев перевал, поезд ускоряет движение. В понижении между хребтов — про­мышленный Челябинск. Дымят трубы электростанций и заводов, бегут в разные стороны линии электропередач, много железнодорожных путей. Вдруг поезд замедляет ход — кажется, что ему трудно разобраться в переплетении железнодорожных веток. Город известен своими тракто­рами марки ЧТЗ. Жаль, что остановка там была краткой. Далее путь пролег сначала по слабоволнистой, а затем и плоской равнине. Все чаще стали встречаться рощицы березы, реки, озера, заболоченные места. То здесь, то там вспыхивают разговоры о Ермаке, а то и песня «На тихом бреге Иртыша». Равномерно постукивая колесами, поезд все дальше уходил к востоку.

21 октября 1939 года прибыли в Куйбышевку-восточную, где принял нас капитан Дорофеев в 138 особый строительный батальон. После мытья в бане нас переобмундировали в старую военную форму, и мы не узнали друг дру­га, настолько все стали одинаковыми. После такого длинного пути и знакомства с моими сослуживцами я впервые осознал размеры и многонациональность Советского Союза. Запомнились ребята с Северного Кавказа, которые плака­ли после отбоя — настолько им было страшно.

Я попал в 3-ю роту 138 ОСБ, который базировался в то время недалеко от границы с Маньчжурией, в меж­дуречье Зеи и Буреи. Форсированно сооружались у границы оборонительные укрепления. 15 июня 1941 года я со своими товарищами, ефрейтором Зару­биным и красноармейцами Азаровым и Агалаковым, сфотографировались в фотоателье «Ударник». К этому времени я был младшим сержантом, коман­диром отделения. Было еще мирное время, и мы уже готовились к демобили­зации — для подарка домой я купил часы с боем, которые пришлось оставить в казарме. Ведь когда мы получили фотографии в следующее воскресенье, 22 июня 1941 года, мы узнали, что началась война.

Наш батальон перешел на полевые условия службы, начал вести скоростное строительство укрепле­ний, и нам сказали, что мы должны забыть о демобилизации. Я написал Вере прощальное письмо и «отпустил» ее. Так что примета сбылась, и она вышла замуж за Ивана Яковлевича Иголкина еще до моего возвращения с войны. Оно состоялось 28 августа 1946 года, после семи лет моей службы на Дальнем Востоке.

Из книги Алексея Ларкина «Родом из СССР»,Краснодар, издательство «Традиция», 2023 год, с.387-389.

Открыть архив файлов

Читайте далее

Статьи
Все статьи
Личности

Подпишитесь на рассылку


    Списки
    Cтаронижестеблиевцы, переселившиеся в станицу Ольгинскую в 1909 году
    Полторацкий Харитон Степанов

    40 лет, жена его Онисия 32 года, дети их: Сергей…

    Фоменко Андрей Анисимов

    38 лет, жена его Гликерия 39 лет, дети их: Иван…

    Лахоня Кирилл Денисов

    43 года, жена его Онисия 38 лет, дети их: Федор…

    Открыть список
    Атаманы Джереливського куриня
    Мамай Иван

    с 1829 по 1832 гг.

    Клеменко

    урядник – с 1864 по 1867 гг.

    Букло Емельян

    вахмистр – с 1910 по 1916 гг.

    Открыть список
    Вдовы фронтовиков станицы Полтавской
    Гулая Матрена Ивановна

    1906 г.р., проживала по ул. Пушкина, 6.

    Юрецкая Пелагея Ивановна

    проживала по ул. Коммунистической, 123.

    Шорина Анастасия Ивановна

    1911 г.р., проживала по ул. Казачьей, 179.

    Открыть список
    Георгиевские кавалеры из Екатерининской (Краснодонецкой) Ростовской области
    Костин Василий Иванович

    место рождения: Донского Войска обл., Екатерининская станица (современное название Краснодонецкая,…

    Никитин Иван Романович

    место рождения: Донского Войска обл., Екатерининская станица (современное название Краснодонецкая,…

    Сальников Михаил Ефимович

    место рождения: Донского Войска обл., Екатерининская станица (современное название Краснодонецкая,…

    Открыть список
    Исследовать все наши списки
    Бессмертный полк